1. Имя персонажа.
Джеймс Патрик Пейдж; Джимми, Джим;
2. Пол, дата рождения, возраст.
Ориентация.
мужской; 9 января 1944; в 1980 году было 36 лет;
бисексуален;
3. Группа.
Led Zeppelin; соло-гитарист;
4. Внешность.
С похмелья у Джима трясутся руки. Тонкие, ломкие руки с выступающими венами, коротко обстриженными ногтями и едва заметной красноватой точкой на предплечье – последствия разгульного, дурманного веселья накануне.
Дрожащими пальцами он зарывается в густые, темные волосы, завивающиеся от влажного воздуха на концах, – шикарная, волнистая грива – лохматит, спутывая. Фигура – хрупкая и изящная в шестьдесят восьмом и болезненно худощавая в начале восьмидесятых – устало изламывается под давлением солнечного утра. Под глазами (сохранившими до сих пор задумчивый, мечтательный взгляд в обычной жизни и совершенно бухой и обдолбанный – на сцене) обвисли мешки. Джимми досадливо трет виски; если приглядеться, то видно, как истошно бьется синяя прожилка. Утром он, порой, совсем не знаменитость, не тот-кого-хотят-миллионы-женщин, а просто чрезвычайно уставший человек с отвратительно - тяжелой головой.
Он сам весь такой – болезненный, отчужденный от простых смертных, с очаровательной, внезапно прорывающейся, улыбкой. Не вписывающийся в обычную жизнь ни общим своим видом, ни привычкой одеваться, ни запросами. То похожий на последнюю шлюху, сладко вздыхающий в дурманном экстазе, извлекая из гитары очередной истошный вопль; то внезапно оборачивающийся утонченным, замкнутым, но, безусловно, обаятельным аристократом из прошлого века. Или, не успеваешь привыкнуть, а Пейдж - наивный, очаровательный художник, в костюме с иголочки и небрежно перекинутом через плечо шарфе.
Единственное, что не меняется – это тихий, бархатистый голос да присутствие гитары в пределах досягаемости.
5. Краткая биография.
Это было время, когда добродушная, принципиальная старушка Англия не знала, что такое громкая музыка. Кантри, блюз, джаз и повальное увлеченье треньканьем на гитаре, которое только по недоразумению считалось музыкой – вот, что окружало мальчишку, родившегося примерно в одно время вместе с Джимми. А конкретно Джим родился в 1944, в январе.
В восьмидесятых сложно даже подумать, но Пейдж с детства привык быть один. До пяти лет – в пять он пошел в школу – со сверстниками Джим особенно не общался.
- Эта ранняя изолированность, возможно, повлияла на формирование моего характера. Одиночка. Многие неспособны существовать сами по себе. Их это пугает. Меня одиночество не беспокоит вообще. Оно придаёт мне ощущение безопасности.
Это было время, когда Элвис Пресли и Битлз только взорвали к чертям застоявшееся болото. Нет-нет, Джим никогда не относился с пренебрежением к тому же старому доброму блюзу, но согласитесь, общая картина – не вдохновляла. В это самое веселое времечко, в возрасте двенадцати лет Пейдж взял в руки гитару.
Связывал ли он свою жизнь с музыкой? О-о, нет, конечно. Просто, это было модно, да и школьная самодеятельность, сами понимаете. Увлекало? Да, безумно. Сколько времени было потрачено за пластинками, в попытках повторить мелодию на старенькой акустической гитаре.
В семнадцать Джимма замечают в «Crusaders». Довольно сложное время: хрупкий и болезненный, Пейдж в конце концов понимает, что эти «гастроли» сведут его в могилу. Да и какой из него гитарист, когда он вечно простужен и болен?
Джим решил поступить в художественный колледж. Впоследствии, он скажет, что да, краски его влекли так же сильно, как и музыка. Но так уж получилось, что предложения насчет сессионных записей попадались уж слишком интересные, чтобы отказываться. Возможно, повернись судьба другим боком, Джимми Пейджа знали не как одного из лучших гитаристов, а как художника. Хотя, кто знает, кто знает.
В 1966 году Джим оказывается в составе «Yardbirds». Не углубляясь в подробности, заметим, что Пейдж сделал себе имя и остался, в конце концов, с правами на название группы, концертными обязательствами и дружбой с Питером Грантом. Именно в этот момент и зародилась идея о новой группе.
И тут-то и началось самое интересное.
6. Характер.
Стоит оговориться сразу: у Джимми тяжелый характер.
Наверное, достаточно наивно было бы предполагать, что Пейдж может оказаться зефиром со вкусом крем-брюле в жизни, а не каким-то галлюциногенным детищем индустриального века в виде шипучей конфеты адовой окраски, которая щиплет язык и замораживает десны.
Замкнутый и отстраненный с детства, Джим привык к одиночеству. Он из тех людей, которые не могу жить без того, чтобы внезапно не начать паковать вещички посередине шумной вечеринки, чтобы забраться в свой пустой дом и не показывать оттуда носа парочку дней. Пейджа не тяготит одиночество, его тяготит бездействие, вынужденное прозябание в комнате люкс-номера во время очередного тура.
Джим – дотошный, болезненно самовлюбленный, склонный к перфекционизму. Несмотря на то впечатление тихого, спокойного человека, которое Пейдж производит при первом знакомстве, он порой таких чертей выдает, что усомниться в его железной воле и прорывающейся властности уже не получится.
Может быть, Джимми и выглядит мечтателем, несколько женственным, склонным больше размышлять, чем действовать, на самом деле он обладает кипучей энергией, которая, если не находит выхода, взрывается эмоциональной разрядкой, задевая всех окружающих.
- Верить в себя совсем не обязательно, главное верить в то, что ты делаешь. Тогда в это поверят другие.
И в то, что Джим делает, он верит на все сто.
7.Опыт на ролевых.
лет пять;
8. Связь с вами.
-
9. Желаемый статус.
цеппелин;
10. Пробный пост.
У Джима – абсолютно бухой взгляд. На мгновенье даже может показаться, что он не соображает, где, зачем и что делает, но тут в пальцах Пейджа захлебывается криком гитара, и он наконец-то понимающе улыбается.
Улыбка у него, кстати, тоже абсолютно бухая. Ни капельки трезвости и рассудка: куда только девается вся эта выдержка и серьезность, которые так присущи Джиму во-время-вне-концерта?
Джимми что-то шепчет, – то ли себе, то ли своей гитаре – запрокидывает голову, как взмыленная, сноровистая лошадь, судорожно вздыхает, когда инструмент в чутких пальцах заливается нервными всхлипами.
Кто-то из зала – из этого многотысячного зала с тысячами голов, тысячами рук и тысячами глоток – орет то ли что-то восторженное, то ли что-то непотребное: за грохотом инструментом и голосом Планта не разобрать. А вот Джима уже клинит окончательно, и это даже не виски ударяет в голову похлеще Бонзо, но что-то намного, намного похлеще.
Волосы лезут в глаза, в рот, нестерпимо хочется курить, а Роберт подходит почти вплотную, – или это не Роберт, а он сам подошел? – тянет слова, сжимает в пальцах несчастный микрофон, снова тянет.
Это то, что называется «невероятный успех» или «парни, ну вы и дали!».
Они уже дня три, как приехали домой. Точнее, Пейдж приехал домой, а Плант – к нему в гости. Утро, еще рано.
Джимми легко, чуть приподняв уголки губ, улыбнулся; хотел было смахнуть с лица темную прядь, даже пальцами уже притронулся, но тут вспомнил, что с ней выглядит особенно очаровательно. Поэтому просто потеребил ее, ощупывая жесткий волос, и убрал руку обратно на колено.
Его внимательный, цепкий взгляд окинул фигуру Роберта, облитый солнечным, теплым молоком диван и бежевый ковер, задержался на одернутых занавесках на окне.
Джим провел языком по бледным губам, погонял во рту сладкую, тягучую конфету, обертку от которой он до сих пор несколько рассеянно складывал пополам, разглаживая коротко обстриженным ногтем место перегиба. Он сидел в массивном кресле, закинув ногу на ногу, и казался еще более худым и болезненно хрупким, чем обычно. Рядом, устало замолчав, стояла акустическая гитара.
Плант, задумчиво хмурясь, листает очередной журнал. Похоже, там опять о них, о Зеппелин – Джим правда не читает отзывов критиков, пока ему не вручает кто-нибудь из группы очередную хвалебную статью. Гордись, Пейдж, в свое время ты очень правильно вложил свои деньги.
Солнце путается в золотых кудрях, и Джим невольно щурится, переводит взгляд на гриф своей гитары и принимается нетерпеливо барабанить худыми пальцами по подлокотнику – молчание затягивается.
- Ну, что там? – говорит Джим тихо, едва слышно, но друг уже привык – реагирует мгновенно.
- Говорят, что ты – сущий дьявол на сцене, - Пейдж не выдерживает, смеется.
Ему приятно.
